Париж был почти безлюден в эту морозную ночь, — одну из тех ночей, когда небо словно раскинулось шире, звезды кажутся выше, а в ледяном дыхании ветра чудится что-то идущее из далеких пространств, еще более далеких, чем небесные светила.
Никогда еще не видел он ее такой бледной и такой расстроенной.
— Очень рада за вас, занятое не из почтенных.
Так как ничьи пальцы не разминали этот комок мякиша, то он не пошел ко дну, и рыбы, все до одной, жадно набросились на него, — хищные их пасти рвали его на куски. Они утащили его на другой конец бассейна и стали кружиться над ним, образуя теперь некую движущуюся гроздь, нечто напоминающее одушевленный вертящийся цветок, живой цветок, брошенный в воду венчиком вниз.
— А, собственно говоря, зачем? Мы кончили. Можете снова лечь в постель, милостивый государь. Мы оставляем вас одних. — Дотронувшись пальцем до рукава полицейского комиссара, он прибавил: — Идемте, господин комиссар, нам здесь нечего больше делать.
В надежде, что на улице ему скорей что-нибудь придет в голову, Дюруа вышел из дому.