В надежде, что на улице ему скорей что-нибудь придет в голову, Дюруа вышел из дому.
— Вас застали с поличным… с поличным… — прошипел он. — Я могу вас арестовать при желании… да, могу. — И срывающимся от волнения голосом выкрикнул: — Это Ларош-Матье, министр иностранных дел!
— Я буду очень любить тебя, моя маленькая Мад, — прошептал он чуть слышно.
За завтраком они сидели друг против друга, беспрестанно обмениваясь улыбками, взглядами, занятые только собой, проникнутые сладким очарованием зарождающейся нежности. Они машинально глотали то, что им подавали на стол. Вдруг он почувствовал прикосновение ножки, маленькой ножки, блуждавшей под столом. Он зажал ее между своих ступней и уже не отпускал, сжимая изо всех сил.
— Признаете ли вы, милостивая государыня, что этот господин — ваш любовник?
— Вот ты и заскучала, — когда они вышли, заметил Жорж.