— Прости, — сказал я матери. — Я возвращаюсь. Я найду способ.
Я переглянулся с Аннабет и Гроувером. Они выглядели так же сконфуженно, как и я.
— Для козла у тебя нехорошие мысли, — ухмыльнулся я.
— Сильное течение, стремнина, — перевел я, удивленный тем, как легко мне удалось понять древнегреческое слово.
Высоко во мраке над парапетами кружили фурии. Снаружи стены крепости отливали черным, а бронзовые ворота высотой с двухэтажный дом стояли нараспашку.
— …грязная, — подхватил Харон. — Много тысяч лет вы, люди, выкидывали в нее всякий хлам во время переправы — надежды, сны, несбывшиеся желания. Пустейшая затея, скажу я вам.