Он вышел из комнаты со свертком под мышкой, будто завернул книгу в плащ, чтобы от сырости уберечь.
— Лучше не спрашивай. Великолепно, правда?
Георг поклонился и отошел за шатер. Я скользнула за ним.
— Два месяца, — призналась я. — Мечусь между радостью и тревогой, как бы не пришла нам от него погибель.
— Надеюсь, найдется что-нибудь на ужин. Обещали пожарить цыпленка, но сдается мне, будет старый и тощий гусь.
Брат ступил в комнату и только брови поднял, заметив всю эту мешанину — вода на полу, повсюду мокрые простыни, мы обе, полуодетые, густая грива Анны в беспорядке рассыпалась по плечам.