Детта, как и раньше, есть отказалась. Демонстративно съев пол-куска у нее на глазах, вторую половину Эдди протянул ей.
Нет, конечно, нет. Он подумал, что понимает, чего хочет Детта, даже раньше, чем пропахал лицом спутанные бурые водоросли, которыми была отмечена граница прилива – мертвую, разящую солью дрянь, холодную, как пальцы утонувших моряков.
Одетта часто думала: «Если бы я сумела сделать что-нибудь в этом роде – если бы я сумела быть такой же мужественной – я думаю, я всю жизнь чувствовала бы себя счастливой. Но такого мужества мне не дано».
Детта знала многое, но Детта не знала Одетту, а Одетта не знала Детту, поэтому и там зубы были такие же гладкие и так же плотно закрыты, как ворота редана.
Если секундой раньше в голосе Одетты и звучала еле различимая снисходительность, теперь она исчезла.
Услышав вой сирены, стрелок увидел машину, с ревом мчавшуюся по улице. «Они», – подумал Роланд. Он начал поднимать револьвер, и тут вспомнил: это стрелки. Стрелки, выполняющие свой долг. Он повернулся и опять вошел в лавку алхимика.