– Он так рано никогда не приезжает! – сообщила ей Танька, которая перезвонила ровно через пять минут после того, как она положила трубку, и первым делом спросила, пообщалась ли уже Клавдия с Ларионовым. – Ты ему после девяти звони. Ну, и я со своей стороны, как водится, тоже сделаю все, чтобы оказать помощь и поддержку братским народам, оказавшимся перед лицом…
По идее, Клавдия давно должна быть дома, а Дима, соответственно, в ларионовском кабинете на Петровке. А он даже не звонит.
– Ничего особенного, – улыбаясь от нежности к начальнице, сказала Клавдия. – У меня вчера вечером на лестнице вырвали сумку.
– Что? – переспросил Андрей, с трудом отрываясь от изумленного созерцания Клавдиной физиономии. – А… теоретически, конечно, может. Смотря сколько за ней уже ходят. Если два дня, то может. Если неделю, то не может.
Почему-то после разговора с ней ему стало еще противней, чем было.
– Поэтому в загробную жизнь я верю, Ирина Николаевна, – продолжал он, понимая, что ему повезло и он знает теперь, как можно ненадолго сдвинуть эту женщину с ее чудовищных мыслей. – Я верю в нее так же твердо, как в то, что завтра снова будет восход, а сегодня вечером – закат. Иначе все это и вовсе бессмысленно…