— Он не собирался проводить вас домой из школы?
— Адрес Паша дал, — проинформировала его сердитая насмешливая женщина, которая первой поздоровалась с Марусей, — тебя нет и нет, мы решили, что сами навестим, а то, пожалуй, и вовсе не дождемся. А вам нужно лечь. Вы совершенно напрасно встали. Врач разрешил вам вставать?
— Очень обыкновенно. На лыжных соревнованиях. В Нескучном саду катались сразу несколько школ. Я упала и сломала лыжу. Все мимо проехали, а она остановилась, и мы с ней кое-как до финиша доковыляли. Я ногу растянула, а за ней Аркадий Петрович на машине приехал. Они меня забрали домой, и Людмила Николаевна меня компрессами лечила. Вот и все. А потом они меня взяли… к себе. У меня плохие отношения были с мамой, и они меня жалели.
Потерпите, решил про себя Никоненко. Ничего с вами не будет.
— Алина Аркадьевна, — сказал рядом капитан Никоненко, — проснитесь.
Он думал о Машке, которая поит чаем своего Умку, и о Нине, которая, наверное, волнуется и ходит по квартире, потягивая за уши зайца, вышитого на свитере. Почему ему никогда не приходило в голову, что у самой обыкновенной, ничем не замечательной женщины, которой он привык считать жену, не может быть свитера с заячьей мордой и связанными отдельно, болтающимися ушами?