– Я не знаю! Я никуда не приходил! Зачем мне ваши кассеты, когда я только на диктофон!..
Если верно второе, а Бахрушин подозревал, что именно так и есть, значит, наступают трудные времена.
Значит, это я? Значит, все это происходит сейчас со мной?!
Они обе стояли у двери, провожая его, очень высокие, очень красивые, похожие друг на друга, в окружении мягкого света, высоких ваз, обнимающихся негритосов и японских циновок.
Шарфик перетекал у него по ладони, а он сидел и смотрел, как перетекает.
Добрынин был в пальто и перчатках и, видимо, не собирался задерживаться надолго, потому что не снял ни того, ни другого.