Дверь распахнулась широко, так что даже матовое пионер-лагерное стекло дрогнуло в испуге, когда Бахрушин включал кофеварку.
– Вот спасибо тебе, – поблагодарила Алина язвительно. – Я теперь без обеда останусь!
Ники с грохотом ввалился в полутемную прихожую, что-то упало, покатилось и, кажется, разбилось.
Поднялся шум. Вопрос неожиданно оказался актуальным.
Теперь рука время от времени становится как будто чужой, искусственной, и сложенные вместе раздробленные кости начинают цеплять друг за друга, выворачиваться наружу.
Мимо прокатили коляску с угольно-черным веселым младенцем, который сосал ухо белоснежного зайца.