Поднялся шум. Вопрос неожиданно оказался актуальным.
Теперь рука время от времени становится как будто чужой, искусственной, и сложенные вместе раздробленные кости начинают цеплять друг за друга, выворачиваться наружу.
Мимо прокатили коляску с угольно-черным веселым младенцем, который сосал ухо белоснежного зайца.
– А-а… – Он еще потерся, чувствуя ее тепло, и у него заломило виски. – Да, читал. Конечно.
Он говорит это вовсе не всем, вдруг поняла Алина.
Держа в опущенной руке белый электрический чайник, Даша остановилась перед дверью.