– Да, – согласился Добрынин. – Только почему Ольге?!
– А потом я, – неожиданно предложил Ники. – Можно потом я скажу?
Пепельница выпала, окурки посыпались медленно, как в кино.
– Ну что? – повторил Добрынин. – Есть соображения, Алексей Владимирович?
У жены с ее протестом вовсе вышел казус – оставила в учительской на столе репринтную копию “Красного колеса”, почти слепой оттиск. Бахрушин, как ни пытался, так и не смог ничего прочесть, только моргал над папиросной бумагой близорукими глазами.
– Разве здесь можно жить? – вдруг спросил он и коротко взглянул на нее. – Вы смогли бы?