Ники подергал одеяло, но она свой край не отпустила, только зарылась еще глубже.
– Да нет, – вдруг сказал Песцов, – не про обращение. Про Храброву.
На плите произошло шипение, всплеск, и остро завоняло горелым.
Ольга даже знала, что эти самые землекопы называются “скаты”. Машину бросает и качает, и Ники, сильно выпрямившись, смотрит куда-то вперед и вниз, за капот.
Останавливаться на солнце, чтобы вытащить телефон, было невозможно, и он все-таки добрался до тени, бросил рюкзак, а камеру так и не отпустил, и долго тащил из камуфляжных штанов аппарат – пальцы оказались скользкими от пота, и трудно было удержать ими трубку.
– А что ты делаешь? – Алина прожевала полкотлеты и сунула в рот остатки. – И почему здесь?