– Мозги, – подсказал Бахрушин мрачно. – Когда бюст без мозгов, это “Фабрика грез”, а не Алина Храброва.
Гийом выкрутил руль и нажал на газ. “Уазик” хрюкнул и рванулся вперед, не разбирая дороги. Впрочем, какие дороги?!
Я боюсь за тебя и, кажется, люблю тебя – именно так, как надо, как пишут в книжках и показывают в кино.
– Чтобы ваши дети убивали наших?! Именно этим озабочен ваш Аллах?! Неужели вы верите, что ему больше нечем заниматься, кроме этой поганой войны?!
Алина промычала нечто невразумительное, из чего никак нельзя было сделать однозначный вывод, помнит она Якова Ильича или нет.
– Он знал, что из Парижа должна прийти видеокассета с каким-то компроматом. Он мне не говорил, правда, Ники! Я подслушал! Он сказал кому-то из своих, а я понимаю… пушту. А в ACTED меня попросили Шелестовой передать, что для нее посылка. Из Парижа. Я и подумал, что там эта кассета! Шелестова у нас тоже дама… непростая, вот я и решил… Я не хотел, решил только посмотреть, что на этой кассете! А там какая-то ерунда, Ники, ничего стоящего, правда! Ну, клянусь тебе! Здоровьем своим клянусь! Я не хотел! Когда вы уехали на позиции, я вошел в номер – кассета лежала прямо в открытой коробке, то есть в посылке.