– Кто-то съест свои яйца за фотографию моей жены, – произнес он.
Он вдруг понял, что Амелия Вильямс обеими рукам держится за его плечо, а лицо ее перекосилось в гримас ужаса и отчаяния.
– Предложить мне что? Прогреметь по телевидению на всю страну в роли расстрелянного?
– Зачем ты все это говоришь? – отпрянула она. Ричардс не ответил и только сполз вниз, обнажая только макушку, и ждал, когда в зеркале появятся синие огни.
– Зная твое положение, я потороплюсь. Час на каждую.
– Наверху много комнат, – сказал Парракис с легкой одышкой, – его ягодицы усиленно двигались, – эти комнаты сдавались давно, когда я был ребенком. Отсюда вы сможете видеть улицу.