Поликарп ухмыльнулся, выудил из кармана своего просторного одеяния латунную подзорную трубу и раздвинул ее звенья, видимо, собираясь обозревать встающие из-за горы в лихорадочном биении молний тучи.
– А она тебя любит?– продолжала допытываться Дженни, но Гарет замолчал на время, направляя коня вверх по каменистому склону на ту сторону впадины.
– Наше счастье,– с набитым ртом заметил Джон,– что фрукты и овощи слишком дороги, а то бы нас точно ими закидали… Сюда, что ли?
Спала она в эту ночь беспокойно, измотанная, тревожимая странными образами, проскальзывающими сквозь прорехи сновидений. Ей казалось, что она слышит свистящий щебет болотных дьяволов, перелетающих с дерева на дерево над топкими берегами ручья, и мягкое бормотание шептунов совсем рядом с границей заклятий. Дважды Дженни вырывалась в дурном предчувствии из темной трясины сна, но каждый раз видела лишь Гарета, клюющего носом на сложенных стопкой седлах.
…Стань Дженни драконом, она бы не смогла выгнать его из Бездны, да, наверное, и не захотела бы. Неужели только поэтому он предложил ей ужасающее великолепие и небывалую свободу? Говорят, что драконы обманывают не ложью, а правдой, и Дженни знала, что Моркелеб не лгал, говоря о том, какие желания прочел он в ее душе.
– Как долго, ты думаешь, протянет твой отец под властью Зиерн? Я не знаю, какими там заклинаниями она его опутала, но как выглядят умирающие люди, я видел не раз. А она, при всей ее власти, всего лишь любовница. Фаворитка. Ей нужна Бездна – как собственное владение, и ей нужно золото гномов.