Ребята, наблюдавшие еще во время маршировки за преследованием Японцем новичка, обступили Ельховского.
– Ага, план наступления, – хрипло пробормотал он.
Трещали половицы, трещали головы, в ушах трещало, шабашом кружило в глазах.
На сцене тем временем шли последние приготовления. Притащили обед – суп и несколько булок из порций, предназначавшихся гостям. Все это требовалось в первом действии. Кулак, хозяин дома, должен был угощать на сцене участников белого заговора.
– Еонин, выйди вон из класса, – невозмутимо повторяет Амебка, и тогда Японец разражается взрывом ругательств:
– Викниксор! Лукулл! Завидую тебе! Умру! Полжизни за лепешку.