Трещали половицы, трещали головы, в ушах трещало, шабашом кружило в глазах.
На сцене тем временем шли последние приготовления. Притащили обед – суп и несколько булок из порций, предназначавшихся гостям. Все это требовалось в первом действии. Кулак, хозяин дома, должен был угощать на сцене участников белого заговора.
– Еонин, выйди вон из класса, – невозмутимо повторяет Амебка, и тогда Японец разражается взрывом ругательств:
– Викниксор! Лукулл! Завидую тебе! Умру! Полжизни за лепешку.
– Господи! – закричал кто-то. – Да что же это, никак негры идут, караван невольников со слоновой костью?!
– Ведь Павел Иванович не педагог, – он цирковой рыжий, который только тем и интересен, что он рыжий!