— Сны, — сказал Баст, выслушав ее рассказ. — Сны снятся всем. Нет, нет! — Остановил он ее. — Я все правильно понял и говорю именно о таких, особых, снах, как у тебя. — Он потянулся к прикроватному столику и взял из раскрытого портсигара сигарету. — Мне снится, Степану — только он никому не рассказывает — Витьке Федорчуку…
— Наши? — Хмыкнул Степан, принимая фляжку.
— Das ist der Pariser Tango, Monsieur, — Ах, какой у нее стал голос! Такой, что сжимало сердце и заставляло кровь быстрее бежать по ставшим вдруг узкими сосудам.
«Боже мой! Взрослая же женщина! И откуда, спрашивается, такая наивность?»
— Что ты там делаешь? — Почти искренно удивился Шаунбург.
«Сама стерва старая! — Перешло в контрнаступление альтер эго. — Какого черта ты Олегу нервы мотаешь? Отлично понимаешь — сам он тебя в постель не потянет, и будет делать вид, что всерьез воспринимает твои non probant prétexte, и будет ждать, пока ты сама не запрыгнешь, созрев, или не запрыгнешь совсем, перестав ему голову морочить!»