Мальчишка опустился на четвереньки и пополз, двигался он нервно, дергано, будто не до конца освоившись с телом. А вот границы будто и не заметил.
— Прошу прощения, — Глеб подал руку. — Нам пора. Елена, ты остановишься у меня. Временно. Если тебе не понравится, мы решим, где ты хочешь жить. Анна, я отправлю к вам целителя. Буду рад, если сегодняшний день вы проведете у себя.
Взгляд холодный. Расчетливый. И удивленной хозяйка дома не выглядит, скорее слегка раздосадованной. Конечно, одно дело отправить неугодную невестку в монастырь, это вполне себе прилично, и совсем другое — позволить пойти неприятным слухам.
— Не ошибся? Уверен, — тот скатывал из тьмы шар, собирая в него остатки разлитой силы. На полу таяла, догорая, печать.
И весь выводок давился подсхошим хлебом, поглядывая друг на друга без особого дружелюбия. Вот как их одних оставить-то?
— Даже меня тянет порой сделать что-то… что-то на редкость ужасное, такое, что заставит прочих взглянуть на меня… иначе… содрогнуться. Знаете, сколько раз я, лежа в кровати, представляла, как убиваю своего мужа? И не просто представляла. Я… планировала… я думала, что могу отравить его. Это несложно. Или устроить несчастный случай. Или… не убивать, но сделать так, чтобы ему было больно. Боль за боль…