– Ну, я бы так не сказал, – парировал главный по ПОБЗ. Диверик скептично заломил бровь, а Иверс…
Сказать, что от его сдержанности стало обидно – наврать с три короба. Это было не просто обидно, а убийственно!
Не знаю почему – вероятно из-зa долгого воздержания, но представилось, будто рука Эрики спускается от груди к животу и ниже, а её губы скользят по моей шее… И эта спонтанная фантазия дала поразительный эффект.
Рэйн напоминал пущенную стрелу – мчался вперед, словно и не замечая все эти летящие в голову бревна и прочие препятствия. Добравшись до скалы, замер на секунду, и тут же устремился вверх. Он цеплялся за выступы с уверенностью опытного скалолаза. Раскачивался, подтягивался на руках, тут же находил новый выступ и бросал тело вверх.
Мы с Джиффилин редко обменивались письмами, и склонностью к описанию собственных чувств я никогда не отличался. Даже слова «люблю» никогда никому не говорил – никому, включая Джиф. Сейчас момент вроде бы требовал, ведь мы в разлуке, а она страдает и ждёт, но рука всё равно не поднялась. Пальцы не повернулись. Я ограничился тем, что заверил: рассветы без неё безрадостны, а ночи холодны, как утёс на северной скале.
Она вернулась довольно быстро, с полным подносом, и жизнь сразу наладилась. Набив живот и высушив волосы, я благополучно завалилась в постель.