— Она ведь тоже тебя любит, — сказала Дарина таким тоном, каким, наверное, объясняет куколкам всякие банальные истины. — И она тебе нравится. Милана хорошая, я рада, что мы вместе.
Я зарычал-заревел, вставая. Утробным жутким рёвом, от которого обделался бы самый свирепый земной медведь. Во мне было два с половиной метра роста, и я каким-то образом — даже не хочу понимать, каким — ухитрился осмотреть себя всего.
— Да я вовсе не собирался просить у тебя бластер! — возразил я.
Моя бывшая рапира превратилась в широкий крестообразный крюк, крепко вбитый в камень. Я потянул руку — крюк словно бы утончился и вылез.
Он замолчал, глядя то на Лихачёва, то на меня. Ни Милана, ни Наська, стоявшие дальше, его явно сейчас не интересовали.
— В чём проблема? — сварливо ответил он, залпом выпив коньяк.