– Хороши же вы обе. Одна в слезах и соплях, другая и впрямь чернавка чернавкой. Ладно-ладно, Велья, знаю, что тебе так и велено. А тебе, Чаяна, плакать полагается, с девичьей жизнью прощаться. Все, получается, правильно, все так и надо, дочки князя вериложского! – и даже не понять было, сердится ли княгиня-матушка.
Волкобой несколько раз оглушительно гавкнул и, зубами схватив Вельку за подол, потянул куда-то в сторону.
И чтобы опасная сила эта не проснулась, надо замуж?
Вот вернется Венко… и все будет хорошо. И уедут они далеко, и позволения не спросят, если что – никто им не помешает.
За столом, конечно, шум сразу поднялся, поздравлять стали обрученных, тут же откуда-то взялись серебряные чаши, которые сбереженья ради в дороге не доставали, и меда притащили бочонок, разлили. Велька, приняв от Любицы чашу, тоже хлебнула горьковатого пенистого меда.
Странно это. Она же одна не бывает, всегда на глазах и у ближних боярынь, и у челядинок, и еще у кучи народу, устала уже от постоянного этого пригляда! А спать ложится – рядом всегда сестра, и боярыни, опять же, и челядинки. Что, кто-то из своих стал бы ей волосы резать?