Странно это. Она же одна не бывает, всегда на глазах и у ближних боярынь, и у челядинок, и еще у кучи народу, устала уже от постоянного этого пригляда! А спать ложится – рядом всегда сестра, и боярыни, опять же, и челядинки. Что, кто-то из своих стал бы ей волосы резать?
– Для тебя разницы нет, – ответил голос, – хотя все узнаешь в свое время. И имя мое, и род мой. Тебе за меня замуж выходить.
Велька только головой покачала, хмыкнула. Так ей и позволили хоть глазком взглянуть…
– И вот думаю я, люди вериложские, как бы не разгневать мне их, Богов наших и чуров, тем, что голубку, в моих палатах выросшую, все взаперти держу! А ей давно уж пора лететь отсюда, свое гнездо вить! И внуками порадовать меня, и чуров моих, и весь Верилог. И дружба наша чтобы с добрыми людьми, у которых она гнездо совьет, крепкой была, всем на счастье и на достаток. Вот такая весть у меня для вас!
– Ну что, добрый человек? Не болит больше, сможешь плясать?
Вельке было не страшно, не так, как в Яви перед крадой. Теперь она неведомым чувством ощущала, что сильная, сильнее многих… если по отдельности брать, не всех вместе, конечно.