Касмет за спиной у Вельки, досмотрев, видно, что ему хотелось, выругался по-своему, по-лесовански, зашипел – и снова померк для нее свет…
– Княжеского сынка. Ему хорошо попортили шкуру, такая драная может уже не пригодиться! – оборотень то ли улыбнулся, то ли оскалился.
Конечно, он. Тот купец-оборотень. Касмет.
Она, Велька, для себя уже иного захотела. И как бы ни дивно жар-птицей быть, какая бы ни была от этого великая радость, не нужно, если плата здесь – неволя и скорая смерть, да еще и от любви своей отказаться надо совсем.
– Глупая ты, – Чаяна усмехнулась, – княжон отдают не за того, кто люб, а за кого надобно. Я готова была. Но не за проклятого же!
– Я заговаривал болячку-то, – настойчиво повторял знахарь.