– Крыс боишься? – повернулся Вердж к девушке, когда они приблизились к общежитию. Он, конечно, предполагал, что прижизненный путь Али пролегал через упавших в обморок или истошно верещавших дам, но не хотел, чтобы и посмертие грызуна было аналогичным.
– Я отрекся от рода. Так что твой жених сейчас без гроша в кармане и, может быть, даже уже без титула, если отец подсуетился и успел после нашего разговора вычеркнуть меня из семейного древа.
Но мгновение прошло, и Рина, скривившись от боли, застонала. Оказалось, что падение для нее прошло еще менее удачно, чем для некроманта, – она ушибла ногу, и, судя по гримасе боли на ее лице, ушибла сильно.
И вырастает вокруг нас одиночество в сто этажей, хотя вокруг – сто друзей.
– Попытаться составить список тех, кому известно, что мы почти свидетели убийства, – выдал Вердж.
– Я русская, и поэтому все делаю от души и с размахом. И веселюсь, и, как оказывается, дерусь тоже.