– Этот язык, кхм… похож на заклинания, наверное… скажешь на нем пару слов, и у бригады рабочих сразу рвения прибавляется, да и любое дело спорится. Некоторые так душу отводят…
Я повертела в руках клочок бумаги, использованный убитым в качестве закладки. Ничего особенного. Лишь две строчки, да и то неполные: «Господин Фрейнер! Сим письмом уведомляю… (разорвано) За чернила, которыми вы заполняли… (оторвано)».
– А, ты про это… – До меня дошло как до той жирафы, которая выше мамы, выше папы, выгнув шею из окна, крикнет «Африка видна!» (с учетом того, что окно находится на территории Архангельска). – Так Макс специально мне помог разозлить того зазнайку.
– Есть кое-что, что тебя не касается, – прорычал Вердж.
– Да, – не очень уверенным голосом произнесла она и тут же вновь взвизгнула, но уже не так громко: – Убери эту гадость куда подальше!
Палата была буквально залита полуденным светом, словно в окно светило не солнце, а сотни сценических софитов. От этого хотелось жмуриться, глаза слезились.