— Ты большая девочка, Сафира, не глупая, — прервал муж, положив руку мне на плечо, — и с хозяйственными делами разберешься быстро. Если надо будет, найду того, кто поможет тебе освоиться. — Развернул меня и усадил в седло со словами: — А пока лучше учись ездить верхом.
— Но почему? Ведь этому клятому Хасину я как чистокровная тоже нужна. Зачем ценными кадрами разбрасываться?
— Больно? — хрипло выдохнул он, осмотрев поцарапанное стрелой плечо.
Изумленно-испуганные, широко распахнутые глаза заблестели, и по бледным впалым щекам побежали слезы.
— Я все понимаю, уважаемая абаниса Эйра и сестра Аниза, но ничего с собой поделать не могу. Я должна помыться. Мне сложно пояснить вам причину этого на первый взгляд неразумного желания. Омовение — словно очищение от всего, что было и уже — с уверенностью могу сказать — прошло.
В ее золотых глазах светилась любовь и… затаенная печаль.