Выглянув наружу, увидел, как тяжёлый самоход пытается развернуться на узкой улочке. В конце концов, снеся кормой забор, он крутанулся на брусчатке и, выпустив клуб едкого дыма, загрохотал траками в сторону выезда. Похоже, «мазута» опять заблудилась. Их полк за южной окраиной стоит, я стадо ИСУ-152 засёк, когда сюда ехал, а эти балбесы, наверное, указатель не увидели…
В себя более-менее пришёл только на пересадке в Одессе. Там, добыв в лётной столовой банку рассола, реквизировал её с собой, и весь путь до Москвы мы с Птицыным то хлебали из банки по очереди, то мирно дремали под шум моторов. Поэтому по прилёту чувствовал себя нормальным человеком.
Шараф, видно, сам волноваться начал, поэтому, согласно кивнув, тут же встал, закинув автомат на плечо. Мы отошли от места днёвки километра на три, прежде чем я увидел пыль на проходящей метрах в ста от нас дороге и услышал работу пулемёта. Зар-раза! Как жопой чуял, что наши проглоты во что-то вляпаются.
— А что, сейчас не понимаете? Тренировки каждый день, карты заучили только что не наизусть. Да и дело это, как ты правильно заметил — не наше. Задача чисто для терроргруппы.
— Илья Иванович, с ослабленным узлом и расстёгнутой верхней пуговицей вы, извините, смотритесь — как шаромыжник. Так что, пожалуйста, исправьте это…
— Вот именно… А ты говоришь — враги народа, репрессии, уничтожение генералитета, Сталин — людоед… Эх!