Ярви фыркнул. Если ждать его шанса, то они будут торчать здесь, пока прилив их всех не утопит. Щит крепко привязали множеством ремней к его иссохшему предплечью, и он вцепился в ручку большим пальцем и обрубком. Лишь от усилия на то, чтобы эта чертова штука висела, рука горела до плеча.
Затем она улыбнулась перекошенной улыбкой. Насмешкой над той улыбкой, что она ему подарила, покидая Зал Богов, в день, когда они были помолвлены.
— У нас будет еще бой? — бросил он через площадку.
— Твой брат лишь болтал о сражениях, в которых он победил, — пробормотала она.
В проход вбежали люди. Или что-то похожее на людей. Баньи. Мелькали белые лица с раскрытыми ртами, неслись дикие косматые тени, усыпанные сиянием янтаря, костей и обнаженных зубов, с оружием из отполированного камня, моржовых клыков и китового уса. Они визжали и тараторили, вопили и завывали, издавали безумные звуки, как чудовища, как черти, словно этот проход был вратами в ад, и то, что лежало за ними, теперь изрыгалось в мир.
— Когда сражается пекарь, что еще остается воину? — его широкое лицо изломилось в ухмылку. — Мой лук в твоем распоряжении.