Эросит вернулся через два часа. К тому моменту мы с господином Франконом как раз закончили обсуждать проблемную террасу и собирали разбросанные по гостиной чертежи. Увидав красноволосого кутюрье, я приготовилась выслушать много нового о моих будущих родственниках, но Эросит снова удивил. Он улыбнулся! Причём улыбка была широкой и предельно довольной.
Опознать меня можно только по имени, которое, увы, секретом не является, но… Но гоблин меня раздери! Помнить имена всех детей всех политиков сопредельных королевств невозможно! Чтобы помнить, как зовут дочь господина Форана, нужно быть либо другом, либо непримиримым врагом.
Когда вошла в знакомый зал с белоснежным мраморным полом и редкими стрельчатыми окнами, портал уже мерцал, а один из символов внешнего круга полыхал алым.
Их высочество не вошел — влетел в мою гостиную. В синих, точь-в-точь как у брата глазах, полыхали молнии. Кулаки красноречиво сжимались, на щеках вздулись желваки.
Правда, вслух сказала о другом. Вернее, не сказала, спросила.
— Вонгард не слишком жалует чужаков, — пояснила она. — Нахлебников любит ещё меньше. Так что когда королева-мать увозит из дворца свою свиту, здесь становится очень тихо.