Игрок, видно, только сейчас разглядел в снежном мареве КТСМ. Он рванулся, оставив в пасти у твари кусочек себя, и помчался на нас. Твари — за ним.
— Ладно, — миролюбиво произнес отец Никодим. — Накладывай жратву.
Поднимать общую тревогу я не решился, хотя соблазн был.
Он говорил, задыхаясь, коверкая слова, говорил сбивчиво, стремясь скорее, как можно скорее вытеснить из груди ту муку, что терзала его. Я слушал, плохо соображая поначалу, о чем говорит этот тонкошеий стрелок. Медленно, но верно, через хмель и толстокожесть, — смысл его слов дошел до меня, заставив содрогнуться. В отряде, под самым моим носом Машенька пользовался Николаем, как женщиной.
— Я готов к поединку, — повторил Зубов. Этот спокойный голос заставил меня отступиться.
«Десять тысяч долларов», — сказала в электричке Анюта.