Мо тщательно подбирает слова, словно осознавая неотвратимые последствия каждого из них.
— Ее арестовали немцы и увезли в лагерь. И с тех пор от нее, как и от всех, кто туда попал, не было ни слуху ни духу.
— Каждый божий день. Думаю об этом в два раза чаще, чем о нашей свинье, — ответила я, и мы дружно захихикали. А затем, сама не знаю с чего, зашлись таким безудержным смехом, что пришлось зажать рот руками, чтобы не разбудить детей.
Лив прекрасно понимает, что рано или поздно придется принять это решение. Всегда понимала. И все же чувствует себя предательницей.
— Боже мой! — говорит она, забыв поздороваться. — Я только что видела газету.
— Но они просто ужасны, — понизив голос, произнес он. — В жизни не слышал такого отвратительного пения.