Под присмотром бдительных охранников все сдали кирки, тачки и сложили оставшиеся факелы. Потом нас построили и повели в каменный сарай, на гнилую солому.
— Ну и хрен с ними, с талерами! — отмахнулся щипач. — Если каждому по тысяче талеров дать, никто и работать не захочет. А если работать не станут, так откуда товары да еда возьмутся?
— Да, господин судья, — нарочито глубоко вздохнул гаденыш. — Но госпожа Лайнс сама принудила меня к этому греху. На следующий день я отправился на исповедь к господину патеру, и он отпустил мне грех за скромную лепту на нужды церкви и назначил покаяние. Поверьте, мне очень стыдно.
— Он самый, — вздохнула Гертруда. Из ее глаз закапали слезы: — Мы с вами пригрели змею.
Едва успел выехать на тракт, как услышал: «Помогите! Спасите!» Пришлось возвращаться…
Я огляделся. Может — тот, а может — этот. Вспомнишь ли, если провел в сарае только одну ночь?