Первым из дома вышел конь. Осмотревшись по сторонам и обнаружив, что засады нет, коротким ржанием сообщил, что все в порядке. Я спрятал путы под плащом пленника, вывел его, размышляя — где бы найти местечко, чтобы поговорить? Гневко, шедший на полкорпуса впереди, тряхнул гривой, показывая, что раз поблизости ничего подходящего нет, так есть смысл просто идти прямо. Я так и сделал.
— Он самый, — кивнул старик, подслеповато щурясь. — А вы, господин, кто будете? Голос-то знакомый, а признать не могу.
— На, забери! — Старик нервно ссыпал медные монеты в мешочек и кинул его на стол. Вроде раза в два больше, чем нужно…
— Ты думаешь, что я поверю, что в доме не осталось денег? — насмешливо протянул я. — Ты обокрала меня на две тысячи талеров.
Я шагал, отчаянно надеясь, что сумею отойти от стен Ульбурга как можно дальше. Нужно миновать пепелище, бывшее некогда пригородом (я же его и приказал сжечь!), а потом дорога пойдет по лесу. Даже если вышлют конных (кавалерии в городе нет, а бюргеры — скверные наездники), все равно — в лесу можно не опасаться погони.
Я глубоко вздохнул, пытаясь понять, насколько мне плохо. Резкой боли не было. Уже хорошо. Значит, сломанных ребер нет. Но избитое тело ныло, а зубов выплюнул штуки две (или три, если с обломками?).