— Скажешь тоже, — буркнул он. — Просто я думал, что ты про этот случай тоже наслышан. Очень старая байка. Ее все знают.
— Да, только значить они могут разное. Ты уж сделай милость, растолкуй, в котором смысле это понимать следует — «со стороны виднее» или «не суй носа не в свое дело»?
Брови кузнеца ерошились разъяренными рысями, ходили ходуном; налитые силой кулаки сжимались и разжимались. Кузнец Ронне доставал собственному сыну разве что до плеча — но грозен был, пожалуй, вдвое.
— А чего им, остроухим — так все и спускать? — разглагольствовал меж тем Ирник. — Что бы их самих тем же куском не накормить?
— А, вот ты о чем, — усмехнулся незнакомец. — Правда твоя, не от этого. Наряд от этого кинжала у меня в сумке припрятан. Штаны черные, рубашка белоснежная, майлет тоже белый, жемчугом шитый, роскошные до невозможности... как полагаешь, подходит?
Нельзя рассказывать об этом Эннеари. Он никогда не был человеком. Он никогда не жил в Найлиссе. Он никогда не трепетал в ужасе перед коронованным безумцем. Он не стрелял на поле боя в своего отца и своего короля. Он не поймет.