В седло Черный Ветер всадника так и не пустил. Шли вчетвером: впереди вороной жеребец, за ним Эннеари, следом — принц, а замыкал шествие Белогривый, сосредоточенно фыркая своему избраннику в затылок. От принца конь не отставал ни на шаг. Никакие соблазны в виде свежей сочной травы, изобильно растущей в стороне от чуть приметной тропки, не могли заставить его хотя бы на мгновение соступить с избранного пути.
Нет, принц не ошибся. И ничего не напридумывал. Все было так, как он и предполагал — только в тысячу раз хуже. И Арьену он сказать ничего не успел. Слишком уж внезапно раздернулись перед ними густые ветви. Черный Ветер раздвинул их мощной грудью, точно занавес. А за этим занавесом...
— Еще и не такое бывает, — мрачно заверил его Лерметт. — Я когда еще только в дорогу собирался, так намучился, наряд выбираючи — ух! Зеленого надевать нельзя — это как раз ваш цвет. Иначе получится, что я вроде как подлизываюсь... и уж во всяком случае ставлю себя в подчиненное положение — а посол на это права не имеет. Красного надеть не моги — это цвет войны, а я все ж таки еду не вызов бросать, а отношения выяснять. Желтого и медового ни-ни — династические цвета, коронационные. В таком наряде я как бы заранее давление оказываю. И не только... я ведь заранее знать не могу, что в Луговине случилось и почему — может, это и вовсе мелочь, раздутые до неприличия слухи — а стоит мне, принцу, заявиться в желтом, и я сразу возвожу пограничную стычку в ранг повода для войны. В желтом я не смогу ни требовать, ни уступать. И в лиловом тоже не могу — траур, он и есть траур. Если жертв на самом деле не было, явиться в трауре глупо, а если были... я же знать не знаю, кто первый начал и что об этом на вашей стороне говорят. — Лерметт на мгновение замолк, припоминая. — Однажды, к слову сказать, я так и поступил. Приехал в лиловом. Когда посол надевает траур по убитым, это само по себе заявление. Сильное и жесткое, хоть и безмолвное. Но тогда я знал, что именно случилось, и сразу хотел поставить этого венценосного мерзавца на место. А сейчас... — Лерметт зябко повел плечом. — Никаких значащих расцветок — все только нейтральное. Предельно никакое.
— Они уже в Долине, — с нажимом повторил Селти. — Переговоры Лерметт обычно проводит быстро. Значит, ждать его можно со дня на день. А может, с минуты на минуту. У него нет оснований медлить, и он уедет домой, как только управится. Ясно?
Обмотанные тряпками копыта коней, приученных не ржать, что бы ни случилось, топтали короткую травку, покрывшую собой каменное тело левой седловины Хохочущего перевала. Люди стояли рядом со своими скакунами и тоже переминались с ноги на ногу. Вполне обыденное движение — так почему же бывшего канцлера при виде того, как топчутся наемники и их кони, охватывало дикое раздражение?
— Арьен! — взмолился он. — Прекрати, слышишь? Сейчас же перестань!