Негоже гостю подглядывать за обрядом, к которому он не зван. Кенет не стал выходить из дома. И хорошо, что не стал. Иначе он бы опять удивился, а вероятнее всего, и испугался. В поселении Седого Лиса не осталось ни единой живой души. Его покинули все — не только воины, но даже женщины, даже дети. За дверью стояла тугая, плотно сомкнутая тишина.
— Я ни мгновения не потратил на сборы, — продолжал Толай. — Взял санки и мешок с одеждой и вышел следом за тобой. Хотя следом — это не то слово. Совсем не то. Я уж не говорю, что ты услышал крик, которого не мог услышать. Но как ты добрался до озера, не оставляя следов на снегу?
— Так вы его не?.. — запинаясь, выговорил он.
— Вот-вот, — кивнул Аканэ. — Именно это он и твердит.
— То есть... конечно... если б не гильдии...
А близкого человека неплохо бы и знать как следует. Да что там близкого — в конце концов, Наоки его подчиненный, и массаона просто обязан знать, чем он дышит. Обязан. И знал. Много ему пользы принесло это знание? Уж кому, как не массаоне, известно: все слухи о высоком происхождении Наоки — чистая правда. А у этих аристократов свинячьих мозги работают не так, как у нормальных людей. Час позорной скамьи — тяжкое наказание, что и говорить. Человеку со стороны, не воину, даже и не понять, насколько тяжкое. Но массаона должен был, просто должен был догадаться, что Наоки оно раздавит, сломит, уничтожит.