Собственно, не будь мечи горцев их живыми Богами, не осталось бы ни одного горца в живых, но об этом речь впереди.
Назавтра уехал не только Лим, но и Кенро. Аканэ отправил его к себе домой подготовить все к своему возвращению. Кенет и Аканэ остались вдвоем. Юкенна был занят в лавке и забегал только по вечерам. Однако скучать им не приходилось. Аканэ обучал Кенета уходу за оружием. Юкенна после его настойчивой просьбы со вздохом пожертвовал для благого дела несколько предметов вооружения из своей кладовой. Кенет учился определять качество металла, балансировку, правильность заточки, учился собирать и разбирать самое неожиданное на вид оружие. Понемногу он начинал осваиваться со своим новым ремеслом, хотя и не очень понимал, каким образом подобные познания могут ему пригодиться — с его-то запретом. Он даже сказал однажды Аканэ, что не чувствует в себе способностей к обращению с мечом. Против ожидания Аканэ не рассердился.
— Я плохой игрок, — еле выдавил Кенет. Богатые одеяния юноши оказались поношенной крестьянской одеждой, а сам юноша... Кенет едва не вскрикнул, когда окруженный морщинами рот широко раздвинулся в хитроватой стариковской ухмылке, обнажая белесо-лиловые десны.
— Умный, да? Храбрый? — взревел мужик, хлюпая носом и пуская розовые пузыри. — Ты что натворил, поганец?
— Хорошо, — одобрил массаона без всякого выражения. — Иди.
— Но он... — Кенет хотел сказать, что Урхон еще жив, но прикусил язык — горцам виднее, а кто он таков, чтобы судить их обычаи. — Но я... хотел... а что же с ним теперь будет?