— Молись, Шамон, Иссе-пророку, деве Мариям — молись как умеешь. Не даст Аллах воды, завтра все умрем, — и, отвернувшись от Семёна, грузно опустился на коврик.
Старик нагнулся к холодному челу печки, застучал кресалом. Семён кинулся за поленьями, сложенными под поветью.
— Ну что с тобой делать, — сказал Семён. — Господь простит, и я прощаю. Да и ты за науку не серчай.
— Как-нибудь, — ответил Семён, — авось и в Долгом богородица не оставит.
— Это хорошо… — особенным голосом протянул дьяк. — Правежом земля держится… А скажи-ка ты нам, Сёмка Игнатов, как тебе случилось с Аравейской земли прямиком на Тулу пасть? И с каким умыслом шёл, и нёс ли письма кому, и что кому на словах передать велено было?
— Все собрались? — прогремел Разин, поднявшись на нос струга.