— Что ты дёргаешься, ровно припадочный? — недовольно спросил Семён, уже почуявший неладное. — Я не паломник, динария тебе за рассказ не кину.
— Я всегда помню о нём, — Меджмун наклонил голову, — и думаю, так ли велик грех Вечного жида? Многие из совершивших куда большее нежатся в раю. Например — Иеремия.
— Ладно, я согласен. Но бог единый для христиан, иудеев и мусульман, он, во всяком случае, честен? Всегда ли он исполняет обещанное, карает порок и награждает верных?
Семён молча перешёл на новую позицию. Отсюда ему был виден не только пригорок, на вершине которого коруджи снаряжали тележку, но и стены монастыря, ворота и страшный монумент, поставленный в честь кровавого мусульманского бога.
— Эх вы, недотёпы! — Есаул Чернояров, бывший старшим на струге, повернулся к разговору. — Подумайте сами, ну, побьют они нас, так ведь всё добро, что на стругах собрано, — потонет. А тут несметные богатства собраны. И ещё подумайте: нас четыре тыщи, но половина народа — полоняники, перед государем ни в чем не виноватые. Их тоже ружьем бить? Вот и мирится князь, не хочет свары.
— Нужен мне помощник, очень нужен, такой, как ты, чтобы верный был и расторопный…