— Ладно, я согласен. Но бог единый для христиан, иудеев и мусульман, он, во всяком случае, честен? Всегда ли он исполняет обещанное, карает порок и награждает верных?
Семён молча перешёл на новую позицию. Отсюда ему был виден не только пригорок, на вершине которого коруджи снаряжали тележку, но и стены монастыря, ворота и страшный монумент, поставленный в честь кровавого мусульманского бога.
— Эх вы, недотёпы! — Есаул Чернояров, бывший старшим на струге, повернулся к разговору. — Подумайте сами, ну, побьют они нас, так ведь всё добро, что на стругах собрано, — потонет. А тут несметные богатства собраны. И ещё подумайте: нас четыре тыщи, но половина народа — полоняники, перед государем ни в чем не виноватые. Их тоже ружьем бить? Вот и мирится князь, не хочет свары.
— Нужен мне помощник, очень нужен, такой, как ты, чтобы верный был и расторопный…
Верблюд судорожно дёргался, несколько раз порывался встать, но ветер валил его обратно. Семён бился в такт рывкам животины, понимая, что только в заветреннем месте, под прикрытием верблюжьей туши можно умудриться чем-то дышать. А то ни куфия не спасёт, ни густая борода: набьётся пыль в горло, нутро иссушит так, что и червь могильный в тебе пропитания не найдёт — останешься лежать в песке нетленными мощами.
Куда бежать? Где прятаться? Раз в жизни видел Семён гнев восточного бога, чудом выжил в прошлый раз и теперь не знал, как поступать перед лицом жгучей смерти.