– И мне так кажется. Знаешь, что самое сложное в нашей профессии? Невозможность вернуться. Даже прыгая назад в «ноль», ты возвращаешься в другой мир.
– Утешаешь меня, сопливого, – тоскливо сказал Женька.
– Что-то сплошь случайности, – Женька начал собирать «вальтер».
– Не очень стираное? Земляков, в этом вопросе можно и должно быть беззаветным интернационалистом. Чешешься?
А война здесь таилась – в Клингородке. Самая ее неприкрытая душа – истерзанная, в обрубках ампутаций, орущая от боли и в бреду, загнившая, умирающая и не желающая умирать.
Опомнившиеся бойцы оттащили тела в угол. Автоматчик еще жил, шарил окровавленной рукой по каменной крошке на полу.