Наш экипаж пережидал артиллерийский налет в воронке, оставшейся от утренней бомбежки.
Мы выбрались из танка и направились вдоль шоссе по лесу.
— Вот твою мать! Ладно, сгружайтесь пока.
— Все, не могу больше! — Женщина уселась на обочину.
Утром следующего дня на позиции пехоты обрушился массированный артиллерийский огонь.
Потом на кожу головы стали накладывать швы. Острая кривая игла раз за разом вонзалась в неподатливую кожу, я громко стонал, собирая уходящие силы, чтобы не потерять сознание — не дай Бог никому испытать подобную экзекуцию вживую! По брякнувшим на поднос инструментам понял — вроде бы конец моим мучениям. Перебинтовали голову и ногу.