— Салов, на тебе — часовой у блиндажей. Снимай как хочешь, можешь даже выстрелить. Но только после того, как я сигнал дам.
И тут меня удивил старшина. Пока мы стреляли по немцам, он незаметно подобрался сзади к мотоциклистам, вскочил и, петляя, помчался к мотоциклам. Трое мотоциклистов, преследовавшие наших бойцов слева, открыли отчаянный огонь по старшине.
Пистолеты были — я забрал оба и сунул себе за пояс. А вот карт не оказалось. Небось сгорели в танке.
— И чего я тебе плохого сделал? Отпусти меня Христа ради. Косить мне надо. Война войной, а скотину зимой кормить чем-то надо.
Грунтовка то шла по лесу, то выходила на открытое место. Встречались черные остовы сгоревших грузовиков, обгоревшие телеги, разбитые пушчонки, бронемашины — все напоминало о том, что идет жестокая война. А еще — тела погибших: близ дороги, дальше в лесополосе — каски, обломки винтовок. Совсем недавно здесь шли бои.
— Конечно, ты же в сарае поспать успел. Сиди тогда, за часового будешь.