— То ли трое, то ли четверо. Наши — не наши, не разберу.
— Хоть скажи — почему? — прошептал Попович.
— За жен и детей русских! — отозвался из середины воевода.
— Штаны надень, дубина, — каким-то странным голосом ответил Бурко. — И поехали, темно уже.
Оба скатились вниз, и дружинник споро разделил своих отроков на два десятка, первый Улеб повел по зарослям высокой травы за холм, со вторым Сбыслав встал у подножия кургана, готовясь встретить печенегов. Заросли ивняка должны были скрыть всадников, пока печенеги не подъедут совсем близко, а там уж вылетать и рубить, пока не опомнились.
— Спасибо, дедушка Никита, — улыбнулся Муромец. — Второй раз ты меня на ноги ставишь.