Он уже разобрал, что морда — это и не морда, а раскрашенная цветным лаком стальная маска, да и лиловый глаз из жуткой глазницы смотрел не по-звериному умно. Конь, до колен прикрытый хитрой чешуйчатой попоной, подошел к кузнецам и ткнулся Вакуле в плечо.
— Что делать будем, брат? — озабоченно спросил Добрыня. — Так этого оставлять нельзя.
— Добро, — сказал вдруг Гореслав Ингварович, щурясь на холмы по ту сторону старой дороги. — Доставай-ка рог, Алеша, мнится мне — пора!
— Откуда же? — Якунич всмотрелся в пограничного воя — что-то и впрямь было знакомое в этом широком, скуластом лице.
— Илья, что ты слышишь? — уже догадываясь, спросил Владимир.
— Как не помнить, — Самсон заржал в голос, — три часа торговались!