Шумел океан. Вечный и одинаковый, что в мире Геометров, что на Земле. Везде и всегда океан был свободным. В него могли лить отраву, в нем могли чертить границы. На берегу могли строить космодромы, с которых уходят в небо корабли, несущие Дружбу.
— Я бы на его месте не прекращал этого занятия, — неуклюже сострил я. Эльза только улыбнулась, протягивая через стол конверт. Ее спутники сидели метрах в пяти, пили темное пиво, и скалились, оглядывая нас. Ну, еще бы. Я рядом с Эльзой выглядел настоящим цыпленком. Красивые немки, на мой взгляд, редкость. А Эльза Шредер мало того что была красивой, в парадной форме «Люфтганзы» она выглядела слегка цивилизовавшейся валькирией. Все эти побрякушечки на кителе, длинный ряд серебристых звездочек над левым нагрудным карманом, невесть как удерживающийся на белокурых волосах берет, здоровенный пистолет в запломбированной кобуре…
Тебе повезло, джамп-навигатор. Перелом, пусть даже вколоченный — куда меньшая беда, чем остаться под дюзами стартующей «Энергии».
— Если уж случится, — вступил в разговор Данилов, — так третий член экипажа нас не спасет.
Установить сложнейший механизм в лесопарке — это означает подчеркнуть его естественность, привычность в обиходе.
Я просидел еще пять минут. По командам Тага расслаблялся, натужно пытался что-то вспомнить, называл слова на свободные ассоциации. «Свобода — жертвы, любовь — ответственность, Родина — труд…»