— Не выношу эту кока-колу. Дурацкий напиток!
— Конечно, — подтвердил я, все еще кипя от бессильной злобы, вызванной жалостью к себе.
— Для вас это не клиенты, — заверил я его. — В лучшем случае они могут купить маленький рисунок или литографию.
— Госпожа Штейн неправильно меня информировала.
Она дрожала от злости. Я поднял руку, чтобы поймать на лету пепельницу, в случае если Наташа швырнет ее в меня: я не сомневался, что пепельница попадет в цель. Наташа была просто великолепна. Гнев не искажал ее черт, наоборот, он красил ее. Она трепетала не только от злобы, но и от полноты жизни.
Но Лахман с умоляющим видом снова усадил меня в кресло.