Бабушка нарядилась в платье, про которое мама бы сказала: «в стиле Жаклин Кеннеди». Моя мама не могла взять в толк, почему ее родная мать совершенно не раздается в бедрах: наденет платье прямого покроя — и оно сидит на ней как влитое, даром что ей шестьдесят два года.
Лидия Джонсон. Шесть лет. Тысяча девятьсот шестидесятый.
— Будто я не знаю, где ключи прячут! — ответила я. — Тут большого ума не надо.
К началу ноября мой отец, говоря его же словами, «уверенно ковылял на своих двоих». Когда Бакли его подначивал, он даже мог сделать судорожный скачок: если ребенок заливался радостным смехом, стоило ли беспокоиться, как убого и жалко это выглядело со стороны, в глазах моей мамы. За исключением Бакли, всем была памятна надвигающаяся дата: первая годовщина.
— Леонардо да Винчи вообще рисовал трупы, — тихо сказала Рут.
— Между прочим, я их здесь нашла, — сказала Рут, показывая кожаные перчатки.