Лидия Джонсон. Шесть лет. Тысяча девятьсот шестидесятый.
— Будто я не знаю, где ключи прячут! — ответила я. — Тут большого ума не надо.
К началу ноября мой отец, говоря его же словами, «уверенно ковылял на своих двоих». Когда Бакли его подначивал, он даже мог сделать судорожный скачок: если ребенок заливался радостным смехом, стоило ли беспокоиться, как убого и жалко это выглядело со стороны, в глазах моей мамы. За исключением Бакли, всем была памятна надвигающаяся дата: первая годовщина.
— Леонардо да Винчи вообще рисовал трупы, — тихо сказала Рут.
— Между прочим, я их здесь нашла, — сказала Рут, показывая кожаные перчатки.
У меня мигом вылетело из головы, что за одной стенкой сидит отец, а за другой — мама перебирает столовое серебро. Я увидела, как Линдси потянулась Сэмюелу Хеклеру. И поцеловала его. Это было ни с чем не сравнимо. Я почти ожила.